О сущности поэзии | Книжная полка

30.08.2010, Понедельник. Цитатное Ваш отзыв

Стихи кисти Ки-но Цураюки

У песни душа (кокоро)* должна быть глубокой, а облик (сугата)⁹ чистым и ясным. И еще — должно быть у души нечто такое, что привлекает и восхищает (окасики токоро)¹⁰. Такую песню можно назвать прекрасной (сугурэтариута)¹¹

Когда певец хочет сказать и о том, и о другом, и одно за другим тянется, словно цепь¹², — это очень плохо. Надо сразу и прямо, без лишних слов, излагать то, что задумано. Если трудно преуспеть в гармонии души песни и ее облика, то надо прежде всего позаботиться о душе¹³. Если же душа — не глубока, тогда следует потрудиться над ее обликом¹⁴.

Если говорить о форме облика (катати)¹⁵, то песня должна быть красивой и благозвучной. Чистое и ясное звучание песни дополняет и украшает ее облик.

В случае, когда не удавалось преуспеть в гармонии души песни и ее облика, певцы в старые времена часто брали в главные стихи зачины (утамакура)¹⁶, а задуманное излагали в стихах заключительных. Певцы более позднего времени — Накамуро¹⁷ — так уже не поступали, однако и они считали, что выражать задуманное сразу же, с первых слов, — не следует.
<…>
Из множества изъянов в сложении песен более всего следует избегать говорить в двух местах об одном и том же. Если же душа у слова в одном месте — одна, а в другом — иная, то это не будет изъяном.
<…>
Однако повторять одно и то же слово в нескольких местах нельзя ни в каких случаях. Это ясно, здесь не надобно и примеров.
<…>
Как правило, слов грубых, простонародных надлежит избегать⁴¹, равно как и всяких туманных, неясных выражений. Кроме тех случаев, когда то, о чем поется в песне, — прекрасно само по себе.

Лучше обходиться без старых слов — кроме таких, как «камо» и «раем»⁴². Нехорошо, когда главную мысль выражают словами старых песен43. И даже если это не главная часть песни — все равно нехорошо. Надо искать выражения новые, интересные.

Бывает, что певец, слагая свою песню, берет старую за образец. Это — другое дело⁴⁴. Однако нет смысла выбирать песню, известную хорошо только самому певцу, а другим не знакомую: никто не поймет, что он задумал.

Если певцу нравятся старые песни, то выбирать из них надо такую, которая бы и другим понравилась⁴⁵. Иначе — нет смысла.

ФУДЗИВАРА-НО КИНТО
СИНСЭН ДЗУЙНО’
(СУЩНОСТЬ ПОЭЗИИ [РУКОВОДСТВО], ВНОВЬ СОСТАВЛЕННОЕ)

Фудзивара-но Кинто (966-1041) жил в эпоху расцвета придворной культуры. Это было время правления всемогущего канцлера Митинага, при котором правящий аристократический род Фудзивара достиг вершины своего блеска и могущества. При дворе культивировались разнообразные изящные искусства, которым покровительствовал сам Митинага. Особенно важную роль играла поэзия. Пышные придворные увеселения, следовавшие одно за другим, не обходились без состязаний в различных видах искусств. Поэтические и музыкальные турниры устраивались не только при дворе канцлера, но и во дворцах знатных вельмож. Снаряжались специальные суда для речных прогулок, на каждом из которых проводилось состязание в каком-либо из видов искусств. Эти увеселительные прогулки, возглавляемые государем и канцлером, описаны подробно в дневнике Идзуми Сикибу, а также в историческом повествовании «Окагами» («Великое зерцало», XI в.).

Фудзивара-но Кинто был, по признанию его биографов, человеком широко образованным и владеющим разными видами изящных искусств — «первым человеком в искусстве своего времени».

Он был признанным мэтром в поэзии, равно искусным в сложении и китайских стихов канси, и японских песен вака. Предпочитал он, однако, вака. Когда однажды при подготовке одной из таких «культурно-увеселительных» экскурсий-прогулок его спросили, на каком из кораблей он поедет, он предпочел корабль, на котором должен был проводиться турнир вака. Снаряжались три корабля: на одном планировался турнир вака, на другом — канси, на третьем — состязание в игре на музыкальных инструментах — духовых и струнных. Кинто предпочел турнир вака. Правда, позже несколько пожалел о своем выборе, ибо Великий канцлер в то время был увлечен китайскими стихами.

Кинто же на всю жизнь остался глубоко увлеченным сложением песен вака, сохранил это увлечение до конца дней своих. Однажды, в преклонные годы, когда ученый поэт был уже серьезно болен, зашел к нему поэт Фудзивара-но Та-като. Пришел в парадном костюме.

Кинто подумал, что тот зашел навестить его. Но Такато, видимо, не подозревал о болезни Кинто и начал горячо рассказывать ему о том, что сложил стихотворение по образцу более ранней песни другого автора и хотел бы узнать мнение мэтра об этом стихотворении. В те поры было в большой моде слагать стихи по образцу прототипа, стремясь превзойти последнего. Увидев, с какой страстью Такато говорил о поэзии, Кинто растрогался до слез и, забыв о своей болезни, внимательно выслушал пришедшего и сделал свои замечания. Такато ушел. Однако на следующий день он пришел снова — уже в повседневном костюме — для того, чтобы навестить больного мэтра (из «Сайко дансё» — «Бесед Сайге» и Кинто»).

В своей поэтической практике Кинто избегал вычурных технических приемов и сложной риторики. Любил порой слагать песни с подтекстом и оставил после себя несколько поэтических произведений с использованием «избыточного чувства» — ёдзё:
К вечным снегам
На вершине горы Сираяма,
Наверно, прибавилось новых…
Так холоден стал мой рукав,
Что в одиночестве стелил я в изголовье…

Синкокинвакасю, № 666

Образы вечных снегов и «холодного рукава» опираются на богатый ассоциативный подтекст — чувство покинутости и безысходной тоски, переживаемой лирическим героем, к которому не пришла возлюбленная и который в одиночестве проводит ночь. Однако, и этот стиль был для него не очень органичен.

С другой стороны, у Кинто много песен в стиле, близком мэй-дзё-тёку («простота и ясность)», восходящем к древней поэзии. Фудзивара-но Кинто очень помогало его высокое положение при дворе. Кинто имел второй ранг и занимал высокую придворную должность — первого советника — Дайнагона. Этим обусловлено его другое имя, которое было принято в то время, — Сидзё Дайнагон (Сидзё — название его резиденции). Важную роль играла и его личная дружба с Митинага. С последним он даже породнился — его дочь вышла замуж за сына Митинага.

Песни Фудзивара-но Кинто имеются в нескольких императорских антологиях, начиная от «Сюи-вакасю» («Собрание японских песен, не вошедших в прежние антологии») и кончая «Хякунин иссю» («По одной песне от ста поэтов»). Кроме того, имеется частное собрание «Кинто-сю».

Кинто является составителем ряда антологий, как, например, «Ваканроэйсю» («Собрание японских и китайских стихов для декламации»), «Сюисё («Извлечения [стихотворений], не вошедших в прежние антологии»), «Сандзю-рокунин-сю» («Собрание [песен] тридцати шести»), т.е. 36 лучших поэтов. Ему принадлежат два трактата по теории поэзии. Это — «Синсэн дзуйно» («Сущность поэзии. [Руководство], вновь составленное») и «Вака ку-
хон» («Девять ступеней [искусства] вака»). Первая посвящена осмыслению сущности поэзии вака, соображениям и рекомендациям о том, каково должно быть содержание песни и к чему должен стремиться поэт в области формы. Все положения иллюстрированы поэтическими примерами, — в основном из антологий «Кокинвакасю» и «Сюивака-сю». «Синсэн дзуйно» — это первый в истории литературной мысли в Японии научный трактат по теории поэзии.

«Вака кухон» представляет собой девятиступенчатую классификацию песен по уровню (высоте) поэтического мастерства.

Перевод выполнен по изд.: Нихон котэн бун-гаку тайкэй (Японская классическая литература: Большая серия). Токио, 1978 Т. 65.

Примечания:

9 Сугата («облик») — словесное воплощение песни. Под
«чистотой и ясностью» облика Кинто подразумевает чистоту поэтического языка, ясность выражения, в частности, отсутствие замысловатых риторических приемов.
10 Окасики токоро. — Оценочную категорию окасики трудно определить однозначно. Это одна из ипостасей аварэ. В эссе Сэй Сёнагон «Записки у изголовья» (начало X в.) употребляется в значении «милый», «очаровательный». По мнению Кинто, песня должна восхищать, привлекать, «брать за душу». Конкретное значение поэтологических терминов у Фудзивара-но Кинто, также как и у Цураюки, часто определяется в зависимости от контекста. Например, если в сочетании кокоро фукаки — «глубокая душа» — слово кокоро («душа») означает эмоциональное содержание песни, то в контексте кокоро окасики — «интересная («увлекательная») душа» оно означает замысел, сюжет.
11 Прекрасная песня (сугурэтари ута) — понятие, близкое к «поэтическому шедевру». Это выражение далее прочно входит в лексикон ученых поэтов. Крупнейший поэт конца хэйанского периода Фудзивара-но Тэйка (1162-1241) назвал свой программный трактат «Прекрасные песни нового времени» (1209).
12 …тянется, словно цепь… — Фудзивара-но Кинто хочет сказать, что поэт должен придерживаться одной темы, той, которой непосредственно посвящена его песня.
13 …позаботиться о душе. — Гармония «души» и «облика» — идеал, к которому надо стремиться, и как всякий идеал, он трудно достижим. И в таких случаях надо, в первую очередь, думать о «душе», т.е. об эмоциональном содержании.
14 …потрудиться над… обликом. — Если же содержание не глубоко, то надо поработать над «обликом» с тем, чтобы хотя бы «облик» был прекрасен — мысль, прямо противоположная критическому высказыванию Ки-но Цураюки в адрес поэта Фунъя-но Ясухидэ: его песни, «словно торговец, разодетый в дорогие шелка».
15 … (катати)… — Если сугата означает облик песен в целом, а котоба — лексику, образность, фразеологию, то катати — это «звуковой облик», звучание, мелодия, ритм.
16 Термин утамакура — «изголовье песни» — в японской теории поэзии мог употребляться как в широком, так и в узком смысле. В широком смысле он охватывал всю совокупность зачинных приемов: макура-котоба, дзё и утамакура.
В узком смысле утамакура — только топонимический зачин, т.е. употребление топонима в роли зачина. Изначально зачины, будучи связаны с историей, мифологией, бытом, хозяйственной деятельностью народа и т.д., содержали значительный образный потенциал, существенный для содержания песни. Ко времени же Кинто этот потенциал вследствие длительности и привычности употребления в значительной степени был уже утрачен и роль многих зачинов свелась к рифмообразующей и риторической функциям. Наиболее долгая жизнь была уготована топонимическому зачину — собственно утамакура.
17 Более позднее время — Накамуро — означает период с IX до первой половины X в., который японские исследователи истории поэзии называют периодом «Ко-кинвакасю»».
41 …слов грубых … надлежит избегать. — Рассуждения о «простонародных словах», вероятнее всего, относятся к поэзии «Манъёсю», где они встречаются довольно часто. Тем более, что далее речь идет о «старых (устаревших) словах».
42 …»камо» и «раси». — Здесь Кинто вполне очевидно имеет в виду лексику «Манъёсю», значительная часть которой для его времени стала архаичной. Камо —
восклицательная частица, раси — суффикс со значением вероятности.
44 Это — другое дело. — Здесь речь идет о приеме хонка-
дори (букв, «следуя изначальной песне»), т.е. о сложении песни по образцу песни другого автора, созданной обычно значительно раньше. Словами «это — другое дело» поэт хочет сказать, что он отличает хонкадори как особый поэтический прием от дословного или близкого к дословному заимствования текста старой песни. Для Кинто хонкадори — это сложение песни по образцу песни предшественника с созданием нового варианта образа, мотива и т.д.
46 …которая бы и другим понравилась. — Кинто не только призывает поэтов не терять чувства меры, обращаясь к поэтическим образцам прошлого, но и учитывать вкусы своих современников.