Авторская программа Анатолия Смелянского (Россия, 2010).
Режиссер Алексей Шемятовский.
Оператор-постановщик Сергей Стариков.
Письма Чехова читает Сергей Маковецкий.

Программа посвящена пьесам и театру Антона Чехова. Автор “Чайки” разрушал старые условия сцены и пытался предложить современному театру новые условия. Об этих условиях сцены, о том повороте русской и мировой драмы, который был совершен Чеховым.

Передача 1-я. “Партитура скуки”

Две точки театральной судьбы Чехова: провал “Чайки” в Александринском императорском театре в 1896 году и торжество пьесы в 1898 году на сцене Московского Художественно-общедоступного театра. Что произошло за два года, почему пьеса провалилась в лучшем театре России, и что с ней сделали во МХАТе. Письма Антона Павловича читает Сергей Маковецкий.

Передача 2-я. “Важный дождик”

Борис Пастернак написал однажды о том, что оригинальность чеховской драмы заключена в способе, каким Чехов помещает своих героев в пейзаже. Об этой новой театральной живописи, о чеховской трактовке того, что в драме считается событием, идет речь.

Передача 3-я. “С точки зрения заката”

Вся жизнь Чехова – преодоление замкнутого пространства, миграция. Пространство свободное и несвободное, степь, Россия, Азия, Европа, образ дома, трактовка времени и пространства у Чехова крупнейшими режиссерами и сценографами ХХ века – вот сюжеты программы.

Передача 4-я. “Чеховский человек”

Есть такое понятие – “чеховский человек”. В параллель ему в театральной среде давно уже существует понятие чеховского актера, то есть актера, особо одаренного для постижения природы этого самого чеховского человека. Программа о чеховском понимании актерства, о высших актерских моментах чеховского театра второй половины ХХ века. Лев Дуров, Иннокентий Смоктуновский, Андрей Попов, Владимир Высоцкий, Екатерина Васильева, Евгений Миронов, Ксения Раппопорт, Сергей Маковецкий – герои программы.

О проекте

Анатолий Смелянский сказал, представляя цикл: “Я занимаюсь теми писателями, режиссерами или актерами, которые оказали мощное влияние на русскую культуру.
Думаю, раз в 150 лет мы можем поговорить о том, что составляет тайну творчества Чехова: не о его любовных романах, отношениях с Книппер-Чеховой, а о лаборатории его письма, его поэтике. Помните, у Булгакова в “Театральном романе” есть замечательный образ — волшебная коробочка. Моя задача — рассказать о волшебной коробочке Чехова, его особом мире. Есть его ключевая фраза в момент написания “Чайки”, которую мы все знаем, но не понимаем до конца: “Пишу комедию, страшно вру против всех условий сцены. В моей пьесе никакого действия, мало о литературе, пять пудов любви”. Против чего “врал” Чехов-драматург, какие каноны разрушил, что создал взамен? Перефразируя Антона Павловича, в своей программе я вру против всех условий телевидения: никакого сюжета, никакой желтизны нет — только волшебная коробочка Чехова: каков чеховский человек, как он говорит и молчит, каковы его соотношения со временем, как играли и играют Чехова в мире.
Почему такое название? Это фраза Маши из “Трех сестер”: “Живешь в таком климате, того гляди, снег пойдет, а тут еще эти разговоры…”. Или реплика из “Дяди Вани”: “Важный дождик”. Или про Ялту: “Мерзкая погода, одни свиные рыла, ни одного прекрасного женского лица на набережной. И этот климат изнашивает человека”. Изнашивает человека! Это — Чехов. В драме до него этого не было никогда. Бесконечная многоплановость жизни, с мельчайшими подробностями климата, погоды, запахов, звуков, которые переносятся в текст пьесы, в эту самую волшебную коробочку, и там оживают. Это магия. О том, за счет чего же она достигается, лучше всего сказал Пастернак: “Речи и реплики взяты и схвачены из пространства, в котором они были произнесены, они подобны пятнам и штрихам, которые другой использует при изображении леса или луга”. В “Дяде Ване”, к примеру, все главные события происходят во время грозы, и в эту грозу раскрывается душа человека. Чувство России, пространство, температура, климат — все важно. Это и есть чудо Чехова, когда обычные слова создают вместе волшебный узор. Поймать это очень трудно — многие вещи я сам начинаю понимать и точно формулировать только по ходу работы”.